Аутопсихология, или Начни с себя — и будет тебе счастье! Часть 1 | Юлия Титова

Введение

Существует множество литературы на темы завязывания и построения отношений, их сохранения, улучшения, завершения. Но, по моему глубокому убеждению, всё начинается с нас самих. Если точнее, пока не научишься понимать себя (в пределе — принимать и относиться к себе с любовью) хотя бы минимально, кто ты есть, какой ты и с чем тебя едят, не имеет смысла бросаться в омут отношений. Ведь в отношениях к одному неизвестному прибавляется ещё более неизвестное, и два этих существа начинают взаимодействовать, влиять друг на друга, вызывая радугу эмоций и мыслей (и, надо сказать, не всегда радужных).

Итак, эта книга построена по принципу «Начни с себя — и будет тебе счастье». И в первой главе, помимо теоретического освещения главных вопросов, с которыми сталкивается человек ищущий, приведены разнообразные тесты, способы, методы оценки и диагностики, позволяющие самоопределиться. Я постаралась представить лёгкие версии, чтобы не отягощать вас чрезмерно, сделать их доступными и понятными. Но обладатели пытливого ума, желающие копнуть поглубже, смогут найти ссылки на использованную литературу и поработать над более развёрнутыми вариантами вышеизложенного.

Вы узнаете о мотивации и стимуляции, об инфантильности и зрелости, о целях и смыслах, о «быть» и «казаться», о свободе, чувстве вины и предательстве себя.

Вторая глава посвящена попытке определения своих психологических и физических границ, за пределами которых начинается свобода другого человека. Подчёркивается необходимость выстраивания здоровых границ, отмечаются признаки их наличия или отсутствия, вред и польза. Мы поговорим о различиях между гибкостью и конформностью, между любовью и эгоизмом. Узнаем о ригидности, обсудим это страшное общественное мнение.

Но на «поговорить» мы не остановимся. Я поделюсь с вами множеством упражнений, с помощью которых вы сможете самостоятельно диагностировать себя и восстанавливать баланс — каждый раз, когда такая необходимость появляется.

Данная книга, состоящая из двух глав, является первой частью теории и практики познания себя и самопомощи.

Немного расскажу о второй части книги, находящейся в работе.

Итак, в третьей главе, которая называется «А нас совсем не два», мы расширим понятие себя как человека, углубляясь в бесконечность нашей внутренней вселенной, упрощённо рассматривая её через субличности, двоично-, троично… семеричные схемы состава человека. Чакры, тонкие тела, диада «мужчина-женщина», триады «родитель-взрослый-ребёнок» и «жертва-тиран-спасатель». Это лишь малое из того, о чём пойдёт речь.

Понимание себя облегчает понимание другого, и я склоняюсь к мнению, что другого человека можно «увидеть» лишь настолько, насколько мы способны заглянуть в самих себя.

В четвёртой главе «Конфликт или стабильность?» речь пойдёт о простых вещах… О жизни и смерти… Да, вот так простенько и со вкусом. Всё неслучайно в этой книге и уж точно закономерно в жизни. Последний рубеж, на котором предстоит расстаться со своими стереотипами (символически умершими как нечто отжившее) и родиться навстречу новой жизни в парных отношениях. Кто-то выберет идти дальше, и в этом ему помогут упражнения, техники, приведённые мною в данной главе. А кто-то решит остановиться на границе, прочувствовать её каждой своей клеточкой, подышать атмосферой перехода, ощутив себя на грани, на лезвии ножа, на краю пропасти, откуда возврата нет наверняка. Возможно, найдутся и те, кто решительно повернёт назад, плюнув на журавля в небе, унося крепко зажатую синицу в руке. Ведь исследовать себя можно очень долго, практически бесконечно, и это тоже путь, достойный уважения. Дальше пойдут не все, но уверена, что, куда бы вы ни отправились, это будет осознанный выбор, а не скитание вслепую. Признаться себе в том, что не хочешь никаких отношений, это, знаете, тоже не просто (особенно если всё воспитание и общественное мнение противоречит такой идее).

Итак, попрощаемся с одиночками и сомневающимися и отправляемся далее, в пятую главу «Вот и встретились два одиночества, или Почему две половинки никогда не станут одним целым?». Здесь мы рассмотрим и освоим некоторые из способов улучшения взаимопонимания, узнаем ещё немного о себе, а затем опробуем полученные знания на близких, друзьях, коллегах. Научимся говорить на разных языках любви. Тем, кому теории покажется больше, чем практики, будут даны упражнения для себя и для выполнения в парах.

По многим темам, описанным в этой книге, существуют практические семинары-тренинги, на которых можно будет прожить незабываемый опыт в безопасной обстановке группы. В конце книги я приведу их названия, отражающие тематику проблемы, и краткое описание.

С любовью, Юлия Титова!

Глава 1

Кто же я на самом деле: айсберг или человек, или Для чего нужна дифференциация?

Зачастую на видимой поверхности оказывается наболевшее, видное, труднотерпимое, то, что уже выразилось в жизни как некая проблема и неудобство. Я имею в виду отношения, или их отсутствие, или отношения, но не такие, каких хотелось бы… И поиски тогда начинаются именно с этого — так сказать, с места в карьер, минуя очень важный опыт познания самого себя, такого разного и непостижимо уникального. И когда многие задаются вопросами типа «Как построить гармоничные отношения с представителем противоположного пола?», то через несколько минут беседы оказывается, что человек не только не понимает, что он имеет в виду под гармоничными отношениями, но и вообще слабо представляет, чего он хочет. Вот так мы и оказываемся перед вопросом: «А кто же я?..»

1.1 Identifico

Вся жизнь — театр, люди в нём — актеры,

и каждый не одну играет роль.

Шекспир

Скажу честно, ответ на этот, казалось бы, простой вопрос, не так легко найти, а в полной мере попросту невозможно. Но мы всё-таки попробуем.

Итак, как же понять, кто я? С чего начать? Зачем мне это? Попытаемся себя, так сказать, идентифицировать и начнём с определения этого слова.

Идентифика́ция (от лат. identifico — «отождествлять»):

1. Признание тождественности, отождествление объектов, опознание.

2. В психологии и социологии — процесс эмоционального и иного самоотождествления личности с другим человеком, группой, образцом.

3. Процесс сравнения объекта с некоторым эталоном.

В психологии идентификация рассматривается как форма психологической защиты и характеризуется тем, что при её реализации происходит бессознательное уподобление индивида тому объекту, который ему угрожает.

Бросается в глаза что-то общее: признание тождественности, образцы, эталоны. Напрашивается некий вывод, а заодно и ответ на вопрос: «Зачем мне это?» Чтобы себя как-то идентифицировать, нужно отыскать что-то в себе и соответствовать неким критериям, наличие которых позволит приобщиться к той или иной группе. А ведь не секрет, что потребность принадлежать к чему-то большему (микро- или макросообществу) может дать чувство безопасности (убежище), ощущение причастности («я не один»). Эта «семья» помогает нам в трудную минуту, заботится о нас, не даёт в обиду и т. д. И по праву требует от нас всего того же, что даёт нам. Как правило, оно (сообщество) накладывает на человека ряд ограничений, мол, если хочешь принадлежать к нам, то соблюдай правила поведения в нашей группе, наш устав. При несоблюдении — исключение. В общем, небольшая плата за «безопасность» и сопричастность, но здесь необходимо иметь в виду, что на доведённых до абсурда подобных принципах строятся все деструктивные группы и организации (семьи зависимых и созависимых, секты и т. д.).

Немного поговорим о причинах потребности быть причастным к некоему сообществу и, как следствие, возникновении ролей в нашей жизни. Человек, ещё в детстве отслеживая эмоциональные реакции мамы (я намеренно говорю мамы, а не родителей) и вовлекаясь в них, научается видеть мир не в аристотелевской логике («либо — либо»), он осваивает так называемую квантовую логику (с наличием оттенков, полутонов и временности). Получая первый опыт боли (физической или душевной) со стороны самого главного на тот момент человека, мамы (её раздражённый или сердитый тон, гнев, возможный шлепок по попе), ребёнок начинает испытывать страх не выжить, так как чувствует себя отвергнутым, и, как результат, страдает. Но благодаря довольно быстрой перемене эмоционального фона мамы, когда она, отругав, уже в следующую минуту обнимает и ласкает малыша, тот быстро понимает, что состояние отвергнутости условно, оно не навсегда, а временно. Обычно мама объясняет малышу, что всё это произошло из-за того лишь, что он в данной ситуации был плохим. Вся цепочка с реакцией мамы (боль), последующим отвержением (страданием) и опасностью не выжить (страх) запускается с ситуации, где «я плохой». Как опыт, в сознании ребёнка остается формула: быть плохим опасно, а быть хорошим полезно, что обрекает нас на всю последующую жизнь доказывать, что мы хорошие или хотя бы не плохие. Для реализации этой нехитрой затеи ребёнок старается вести себя так, чтобы понравиться маме. Например, упав и ударившись, малыш обычно отслеживает реакцию мамы и, опираясь на неё, подхватывает волну. То есть если мама бежит, заламывая руки, и причитает во всю ивановскую, то дитя включается в эту игру, ведёт себя как слабый и плаксивый, и только мама может утешить его громкий рёв на всю улицу. Если же она остаётся спокойна и ободряюще замечает, что всякое бывает, ничего, мол, страшного, то и малыш в стремлении порадовать маму постарается встать и, потерев ушибленные места, продолжить игру. То есть ребёнок приобретает способность выглядеть определённым образом (быть хорошим) для некоей своей выгоды. Это умение выглядеть называется маска и отвечает на вопрос: «Какой я?»

Надеть маску можно быстро, но и держится она недолго, причём даже у взрослого человека, а у ребёнка и подавно. Вот, к примеру, наказание «встань в угол». Когда цель родителя не достигнута (поставили в угол в ожидании раскаяния и ещё не выпустили), а маска уже «сползает» (поплакал, поныл, уже неинтересно, разглядываю обои, ковыряю в носу, пытаюсь развлечь себя), появляется потребность в новом подходе. Если родители проявляют настойчивость и без раскаяния наказание не снимают, то нужно себя убедить, что тот, кем я пытаюсь выглядеть, правда. Возникает необходимость ощутить себя по-настоящему очень несчастным. И вот тогда ребёнок входит в состояние роли — это определённый паттерн поведения, некий эмоциональный коридор, ответ на вопрос: кто я? Получается этакая роль жертвы, которая, принося плоды, может закрепиться на долгое время. К сожалению, роль жертвы распространена среди нашего населения до неприличия широко и выбраться из порочного круга бывает весьма непросто.

Но не все так страшно. Мы играем множество ролей. И тут многое зависит от того, сколько времени эта роль забирает от нашей жизни, сколько внимания и сил мы готовы ей отдавать. Или не готовы, но отдаём. Какой статус мы придаём той или иной роли? Главная она для нас или второстепенная, а то и вовсе роль массовки? Какие-то из ролей для нас очень значимы и трудны. А некоторые малозначительны и кажутся нам несущественными. Иногда мы стараемся сыграть роль на отлично, а порой пренебрегаем даже минимальным приличием. Одна даётся легче, а другая — хоть из кожи вон — недостижима… Бывает, осознаём место роли в нашей жизни и даём ей соответственные права, а случается, ставим роль во главу своей жизни и бросаем всё к её ногам, потому что жизни без неё не представляем.

Роли нужны для того, чтобы люди понимали друг друга. Для этого в понимании каждого человека с детства закладываются представления о сценарии для той или иной роли, подразумевающие определённое поведение.

Есть роли социальные. Например, в магазине: покупатель — с одной стороны, а с другой — проверяющий, зашедший по блату, работник, продавец, заведующий, вор и проч. Или на улице: пешеход, ожидающий, забывший что-то, больной, влюблённый, и автолюбитель, водитель трамвая, регулировщик и проч.

Есть межличностные роли (в отношениях с конкретными людьми). Допустим, на работе: коллега, подчиненный, руководитель и проч.; или дома: муж/жена, дочь/сын, брат/сестра, отец/мать и проч.; или с друзьями: друг (причём с разными друзьями человек ведёт себя по-разному), приятель, товарищ, враг и пр.

Есть внутриличностные роли (о них мы будем говорить в главе «А нас совсем не два»). Например, в одном и том же субъекте представлены: родитель, ребёнок, взрослый; или жертва, тиран, спасатель; или мужчина, женщина и т. д.

Роль может быть сыграна хорошо, а может — плохо. И порой для того, чтобы освоить роли на хорошо и отлично, нам нужны помощники, и они приходят. И первая из них — так называемая психологическая защита, имя которой — ложь. Ребёнок, осваивающий эту психологическую защиту, выглядит забавным.

— Кто напи́сал?

— Не я! Брат/сестра/киса!

Мокрые штаны совсем его не смущают.

— Кто съел конфеты?

— Мухи!

Хотя измазанное шоколадом лицо выдаёт с потрохами.

Но ложь — это программа-минимум. Она помогает нам доказать, что мы не плохие. А как же стать хорошими? Мы обращаемся с этим вопросом к родителям. И тогда в нашей жизни появляется второй помощник — сравнительная психология.

Начинается она с родительского: «Вот Танька-то! А ты?!»

И вот мы уже учимся ненавидеть Таньку, потому что из-за Таньки я плохая. Отсюда нелюбовь к более успешным (лучшим, чем я), к отличникам в школе и проч. Но одновременно учимся использовать сравнения в своих интересах: «Я-то только землёй кидался, а Витька — камнями!»

За такие откровенные ябеды можно получить больше неприятностей, чем бенефитов. И поэтому приходится научиться сплетничать, то есть так подавать фоновую информацию, чтобы на её фоне выглядеть очень даже ничего.

Если с помощью лжи и сплетни всё равно не очень получается быть хорошим, то появляется третья психологическая защита — агрессия. Шансов прибавляет, но гарантий не даёт.

Я намеренно не упоминаю психологические защиты по типу избегания, так как, используя их, человек в принципе считает, что ничего не происходит и он — единственный в мире, а потому всегда прав. А тут — как говорила моя бабушка (уверена, она была не единственная такая): «Хоть ссы в глаза, всё божья роса». И до поры до времени подобные психологические защиты работают, но жизнь — хороший учитель, берёт, правда, дорого, зато объясняет доходчиво. Можно заблуждаться и быть во власти иллюзий до определённого предела. Границу предела обозначит сама Жизнь. И тогда человеку так или иначе придётся столкнуться с конфликтом, старым, как мир: «Я и не-Я».

Но вернёмся к нашим баранам. Желание быть для мамы хорошим определяется и поддерживается мамиными реакциями, поощрениями и наказаниями. У ребёнка вырисовывается рабочая формула: «Когда мама мной довольна, мне хорошо». То есть когда мама настроена благосклонно, то и его центр удовольствия получает право работать.

На фоне всего вышесказанного добавлю, что есть версия, по которой все мы — стареющие дети и взрослых среди нас вовсе нет. Всё, что нарастает на нас поверх детского восприятия и реагирования, — это слой психологических защит, маски и роли, среди которых есть роль «возраст». По сути, оставаясь примерно шестилетними, мы ведём себя так, как положено возрасту паспортному, то есть играем роль двадцатилетнего, тридцатилетнего и т. д.

Выходя в большой мир на второй семилетке жизни, начиная активно участвовать в жизни социума, ребёнок выносит с собой ту же схему взаимодействия, пытаясь доказать теперь уже всем, что он хороший. И только в этом случае родитель, занявший к этому времени прочную внутреннюю позицию, даёт отмашку на работу центра удовольствия ребёнка. Но другие дети также выросли в системе сравнительной психологии. И им невыгодно, чтобы другие были «хорошие», ведь тогда на их фоне они сами будут «плохими».

Бывает и так, что мы затрудняемся определить свою роль. Мучимся, убеждаем себя или окружающих в своей принадлежности к той или иной роли. В помощь нам существует масса опросников, тестов, шкал. С помощью психологов или самостоятельно, на приёме или онлайн. В приложении, например, вы найдёте классический опросник Сандры Бем, касающийся одной из главных ролей человека — пола. С помощью него можно определить соотношение маскулинности (фемининности) человека. Его довольно легко пройти самостоятельно.

Но из опросника видно, что наличие фемининных и маскулинных качеств не является определяющим, их соотношение не всегда однозначно трактуется. Появляется термин андрогинность, что говорит о выраженности и фемининности, и маскулинности. То есть даже в этом, казалось бы, полярном ролевом аспекте существует некоторый континуум.

Подобный континуум существует и во всём многообразии ролей, играемых нами в социуме. Попробую это продемонстрировать простым упражнением, предложенным прекрасным барнаульским психологом А. В. Капрановым, ныне, к сожалению, почившим.

Инструкция.

1. Напишите 10–20 ответов на вопрос: «Кто я?»

Например, землянин/инопланетянин (шутка), человек, мужчина/женщина, мать/отец, дочь/сын, брат/сестра, покупатель/продавец, пешеход/автолюбитель, пассажир, турист, местный житель, студент, сосед/соседка, бухгалтер/врач/дворник (подставьте свою профессию), наблюдатель, читатель, игрок, друг, враг и т. д. Попробуйте ограничиться ста пунктами.

Это и будут те основные роли, которые мы играем в жизни. В качестве «теста» — обратим внимание, что в списке «Кто я?» с 4-го по 6-й пункты — это наши основные страхи, то, чего мы больше всего боимся в этой жизни («я боюсь, что все подумают, что я плохая/плохой…»).

Теперь возьмите из них только социальные, а межличностные и внутриличностные оставьте в покое. Из оставшихся социальных отбросьте самые важные для вас роли и оставьте для работы менее важные. Желательно делать это в тетради, на каждый разворот листа поместить по одной роли. Далее сделайте следующее:

ПОТОЛОК («идеальный»)	ПЛИНТУС («самый худший»)
РОЛЬ

Каждой роли присущ сценарий, в котором прописаны его «должностные обязанности», то есть то, что он должен делать в этой роли. Делать он это может хорошо или не очень, но, чтобы быть «хорошим», нужно, конечно, делать хорошо. Итак, заполните место под каждым из этих заголовков эпитетами, относящимися с самому идеальному и к самому худшему исполнителю той или иной роли, каким бы несбыточным это вам ни казалось.

В качестве примера разберём скромную роль человека. Что же нужно, что идеально сыграть на нашей грешной Земле роль человека? Или как быть (стать) настоящим человеком?! Обратимся к советской школьной классике. Б. Полевой дал нам прекрасную иллюстрацию такого персонажа в своём произведении «Повесть о настоящем человеке».

идеальный (настоящий) роль — ЧЕЛОВЕК самый худший (не настоящий)
Лётчик	↑
Без ног	→
Выживший в лесу	→
Питающийся ёжиками	→
Танцующий на протезах	→
Летчик, несмотря ни на что	→
Если этих качеств нет, то ты →→→→→→	→→→→

Играя ту или иную роль, мы играем её в рамках сценария, увиденного, запомненного, принятого в качестве единственно верного, порой навязанного. А ведь можно выйти за его пределы. Чрезмерное отождествление с ролью также может нанести вред. Осуждая свою плохую игру, можно забыть о важном принципе: «Я плохо играю, но я не плохой!»

Сравнивая себя с людьми, которых считаем более удачливыми, успешными, счастливыми, мы можем начать разрушать себя необоснованными претензиями, осуждением, обвинениями в никчёмности, забывая, что даже если одну роль я играю хуже, то другую — лучше.

Если с вами такое случается, то вспомните пример из этой таблицы, пример «настоящего» человека, подумайте, имеет ли это отношение к человеку «нормальному», и выдохните.

Пытаясь обрести счастье в идентификации, стоит вспомнить об идентичности, что наиболее отражает истинное Я. Идентичность = Я — это сумма всего моего осознанного и неосознанного жизненного опыта. Оно включает в себя все мои позитивные переживания и все травмы. Я — это особая функция человеческой психики. В процессе роста и созревания мозга и всего живого организма к сознанию «я есть» постепенно добавляется осознание себя. Эмоциональная, мыслительная и языковая ясность помогают развитию Я. Детское Я развивается в соотношении к Я матери. Для формирования собственного Я ребёнка необходима поддержка материнского Я. Если матери непонятно своё Я, то и ребёнку будет непонятно своё Я.

Итак, дифференциация необходима, но, как и многое в этом мире, полезна без фанатизма. На мой взгляд, она важна ещё и потому, что, только поняв, «в какой точке я нахожусь», я смогу понять, откуда могу двигаться, и тогда вырисовываются варианты — «куда». Для этого важно ответить себе не только на вопрос «кто я?», но и — «какой я?». Осознав «где я?» в позициях «кто» и «какой», я начинаю видеть всё то, что относится именно к этой точке пути, появляются незримые опоры, могущие помочь преодолеть препятствия, которые тоже становятся отчётливо видны. Мир как бы обрастает подробностями, возможностями, направлениями, стоит только уделить ему внимание. Бесчисленное множество путей предстаёт перед человеком. Он их видит, каждый из них манит чем-то своим, и остаётся только выбрать…

1.2. Страшное слово «свобода»

Но здесь мы можем столкнуться с другой проблемой: «страшнее лютых вьюг открытый путь…». Не секрет, что многие люди на вопрос: «Чего бы вам хотелось больше всего?» — задумчиво произнесут: «Свободы». Но, помимо напрашивающегося уточнения: «А свободы от… или свободы для…» (ведь в истории развития понятия свободы понятие творческой свободы постепенно вытесняет понятие свободы от препятствий в виде принуждения, казуальности, судьбы), следующим пунктом размышлений станет вопрос: «А что же такое свобода?» И вот тут можно надолго погрузиться в определения, стереотипы, шаблоны, мечты.

Свобо́да — состояние субъекта, в котором он является определяющей причиной своих действий, то есть они не обусловлены непосредственно иными факторами, в том числе природными, социальными, межличностно-коммуникативными и индивидуально-родовыми. При этом свободу не стоит путать со вседозволенностью, когда человек вовсе не учитывает возможной пагубности своих действий для себя и окружающих. По И. Канту, свобода есть независимость от произвольной воли другого [человека]. До тех пор, пока она не мешает свободе других [людей] в соответствии со всеобщим законом, это природное, врождённое право каждого человека, принадлежащее ему в силу его человеческой природы. Другими словами, моя свобода кончается там, где начинается свобода другого.

Существует множество различных определений свободы. В этике понимание свободы связано с наличием свободы воли человека.

В философии свобода — универсалия культуры субъектного ряда, фиксирующая возможность деятельности и поведения в условиях отсутствия внешнего целеполагания.

В праве свобода — это закреплённая в «Конституции» или ином законодательном акте возможность определённого поведения человека (например, свобода слова, свобода вероисповедания и т. д.).

Некоторые определяют свободу как господство над обстоятельствами со знанием дела, а другие считают, что свобода — это способность делать выбор на основе различения добра и зла.

Эрих Фромм утверждал, что свобода вообще есть цель человеческого развития.

И даже, по мнению инспектора народных училищ Орловской губернии Г. А. Миловидова, данное слово происходит «…от старинного и малоизвестного существительного „Своба“, что служило, по чешским толкователям (глоссаторамъ) 1202 года, наименованием одной из языческих богинь», в связи с чем он делал вывод: «Таким образом, в основе понятия „свобода“ лежит не конкретное какое-либо впечатление или ощущение, а высшее, мистическое начало, преимущественное право, свойственное божеству». Хотя согласно современной («немистической») точке зрения древнерусское слово свободъ явным образом соотносится с древнеиндийским svapati («сам себе господин»: svo — «свой» и poti — «господин»).

Но в том же индийском миропонимании говорится о карме. Как она коррелирует с понятием «сам себе господин»? Возможно ли это? В качестве ответа на этот вопрос приведу иллюстрацию.

Если ты прыгнешь в пропасть — разобьёшься. Ну, то есть наверняка…

Так вот шагнуть в пропасть — это свобода выбора, а то, что произойдёт вследствие этого, — карма. Прыжок может длиться минуту, а может затянуться на несколько жизней. И ты уже не будешь помнить, что тобой руководило, когда ты делал этот шаг, и боль от удара о землю воспримешь как чудовищную несправедливость, а то и наказание. Но дело в том, что никто не подстраивает тебе наказаний, всё есть лишь следствие твоих шагов. Мы выбираем направление, в этом наша свобода, а куда оно ведёт…

В русских народных сказках тоже затаилось описание кармы, когда главный герой подходит к развилке с тремя камнями: направо пойдёшь — счастье найдёшь, налево пойдёшь — богатство найдёшь, прямо пойдёшь — смерть найдёшь. И, выбирая направление, главный герой отдаёт себе отчёт о другом конце этой дороги, он получает подсказку. Так и в жизни подсказка есть всегда, но отчёт мы отдаём себе в этом далеко не всегда, а часто руководствуемся мыслью: «Ну ведь никто не видит, значит, мне за это ничего не будет».

Прыгая в пропасть, не надо забывать о том, что для того, чтобы разбиться всмятку вследствие такого шага, вовсе не обязательно, чтобы этот поступок кто-то видел. Важно осознавать, что это был твой собственный выбор, тогда принять его следствие будет проще.

Ну, хорошо, с кармой немного прояснилось. Вернёмся к свободе…

То есть рано или поздно всё это сведётся к пониманию, что свобода — это когда возможно многое, в пределе своём — всё! И встреча с подобным опытом порой и пугает больше всего.

Нередки случаи разрушительного влияния свободы на человека, который имел счастье/несчастье с ней встретиться. Так называемый кризис свободы или феномен «психологического дна». Человек, обретая возможность самостоятельно выбирать, что ему делать или не делать, порой оказывается неспособным к этому выбору.

В чём причина подобного казуса? Чтобы сделать это понятнее для себя, вернёмся в наше детство и вспомним, что двигало нами тогда. Конечно же, это был живой интерес к миру, но это с одной стороны! А с другой — взрослые, которые говорили, как и что нужно делать.

3 года: «Нужно есть кашу». — «Почему?» — «Потому что каша — это полезно».

10 лет: «Нужно идти в школу и хорошо учиться». — «Почему?» — «Потому что иначе ты станешь дворником, "никому не нужным"».

17 лет: «Ты должен обязательно поступать в институт, выйти замуж / жениться». — «Почему?» — «Потому что если не сделаешь этого, то не станешь человеком!»

Список может быть бесконечным. Кто-нибудь всегда находил, чем нам заняться. В детстве нам было очень понятно, что такое свобода, на фоне ограничений, которые нам создавали. Мы росли, и наши родители — внешнее «надо» — начинали отходить на задний план, а их требования — перевариваться и превращаться в наши собственные «хочу» или «не хочу». Этот процесс можно описать как потерю внешнего стимула к действиям. Родители, школьные учителя, многоумные и многоопытные соседи и доброжелатели уходят с горизонта советчиков и заменяются на референтную группу, по большей части сверстников, каждый из которой со временем и вовсе оказывается наедине со своей жизнью.

Такая свобода начинает пьянить, она кажется долгожданной и сладкой, однако постепенно в ней проявляется привкус горечи, поскольку мы ещё не умеем распоряжаться собой. Если больше ничего не нужно (нет родителя), что вообще тогда делать и как жить? В момент появления свободы (утраты внешних стимулов) мы в лучшем случае перестаём действовать. В худшем — движения приобретают хаотичный, иногда даже вредящий себе характер (подростковое поведение). Такая линия поведения неизбежно заводит в тупик. Мнимая свобода оказывается иллюзией, поскольку она сводится к реагированию на то, что предлагает нам мир, а не к сознательному и ответственному выбору пути. Это похоже на утрату воли, потому что воля проявляется в свободе выбора, которого в момент кризиса ещё нет.

Взрослый человек тоже может оказаться в ситуации встречи со «свободой», и она зачастую иллюстрируется следующей картиной: в жизни всё ломается и теряет смысл, нет энергии на изменения, хочется лежать на диване, смотреть сериалы и спать, вместо того чтобы заниматься интересными проектами, полезными делами. Отношения с близкими и друзьями могут разрушаться, человек неосознанно начинает добиваться усугубления ситуации, а все попытки её исправить лишь затягивают ещё глубже в кризис…

Практически любая утрата внешних стимулов (окончание вуза, уход с работы, завершение отношений, сепарация от родителей) потенциально могут привести к такому эффекту. Кризис свободы возвращает нас в детскую позицию и заставляет заново переживать взросление. Об этом много написано в книгах по экзистенциальной терапии.

Чтобы человеку выйти из подобного тупика, необходимо в первую очередь осознать, что он уже находится на дне. Метафорически это похоже на спасательный круг, который получает тонущий. Осознание дна важно само по себе. «Я живу совсем не так, как я хочу!» — эта идея способна заставить бороться, она пробуждает злость и отвращение к себе. Переживание «дна» заставляет нас менять мир, совершенно непохожий на тот, о котором мы мечтали. Вместо «должен» начинает появляться новое, осознанное «хочу». Это момент начала выхода из кризиса. Дно является важной точкой, на которую нужно опереться, чтобы оттолкнуться.

1.3. Куд-куда, куд-куда, вы откуда и куда?

О мотивации

Что же помогает нам двигаться вперёд?

Есть, есть у человечества помощники! Посмотрим же им в лицо.

Мотивация — Алиса. Алиса — мотивация. Будем знакомы.

И начнём мы с формулы сути мотивации.

Мотивация = Мотив + Ситуативные факторы (сложность задания, давления, требования — в общем, любые особенности ситуации).

А теперь дадим определение.

Мотивация — это совокупность побуждающих факторов, определяющих активность личности. К ним относят мотивы (побуждение к направленной активности), потребности (побуждение к активности), стимулы, ситуативные факторы, которые детерминируют (обусловливают) поведение человека. Общий уровень мотивации зависит от количества мотивов, побуждающих деятельность, от побуждающей силы каждого отдельного мотива, так как каждый мотив обладает своей силой и интенсивностью. И если у нас достаточно мотивов, чтобы горы свернуть, могут быть различные ситуативные факторы, которые способны как ослабить, так и повысить мотивацию. Очень важно уметь анализировать среду, чтобы достижение целей было эффективным.

Заметим, что в определение мотивации включено понятие «стимул». То есть, с одной стороны, стимул как внешнее воздействие может быть частью мотивации (внутреннее решение движения «от» включено в более общее движение «к»), а с другой стороны, представляет собой кардинально отличающийся механизм влияния на решение человека (всё-таки в отличие от мотива — движение «от»). Но со стимулом мы разберемся позже.

Мотивация и всё, что с ней связано, сейчас очень модно и обсуждаемо. В интернете масса «вдохновляющих» картинок, обещаний, предложений и призывов поучаствовать в тренингах, мол, только там раскроются тайны и секреты, вы всё поймёте, и после этого котлеты сами начнут жариться в ваших руках, а ноги побегут на работу. Причины ваших состояний сваливаются на пониженную мотивацию, а решение видится в её подъёме (желательно до небывалого уровня).

В реальности происходит иначе. Наверное, к сожалению. Человек — слишком сложно устроенное существо и не поддаётся такому прямолинейному воздействию. Мало того, человек существует в рамках (условно, так как живые системы открыты и безграничны) большой, живой открытой системы. То есть, помимо самого действующего лица, есть ситуация, в которую включены другие факторы влияния и действующие лица. И ситуации неважно, осознает её человек, учитывает ли, так как она самоучитываема и действует по актуальным для всех законам.

Давайте разберёмся с этим положением. Представьте, что вам раскрыли глаза на все «плюшки», «накачали» вас мотивами, вы полны понимания и знания о пользах и выгодах, но… возвращаетесь к своей жизни — и чувствуете непомерную усталость от одной мысли, что всё это надо теперь сделать. Ведь деньги уплачены, тренинг пройден, знания получены. Мотивы есть, а сил ещё меньше, чем до всех полученных знаний. Да ещё забрезжило чувство вины. В чём же дело? А дело в том, что само понятие «мотивация» неоднородно.

Внешние мотивы, которыми вы активно занимались и которые прокачивали, — одна из составляющих успеха. Она важная, даже необходимая. В чём же она заключается? В том, что достигнутый результат приписывается внешним причинам, то есть человек действует не по своему желанию, а согласно чьей-то воле как проявлению внешних влияний. Тут учитываются те побуждающие факторы, которые лежат как бы вне самой деятельности. Найдите те из них, которые вам свойственны:

+ мотив долга и ответственности перед чем-либо или кем-либо: обществом или отдельным человеком;

+ путь самоопределения, самоосознания, личностного или духовного роста;

+ желание одобрения;

+ стремление к высокому статусу;

+ жажда власти;

+ получение поощрений и выгод (материальных или моральных);

+ попытка избегания наказания;

+ другие достижения.

Выходит, внешние мотивы всегда направлены на какую-то цель, причём выбранную не всегда нами самими, а порой продиктованную социумом. И тогда мы делаем что-то не потому, что нам хочется это делать, а потому, что результат принесёт нам некие бонусы, те самые «плюшки». Мотивы, которые «понимаются», а к действиям не побуждают, становятся лишены смысла. Мало того, самые популярные мотивы, на которые обычно опираются руководители и некоторые их помощники-«накачиватели», — это деньги, власть и достижения. Однако «высокая мотивация» совсем не равно «высокая производительность», ведь градус нежелательных спутников высокой мотивации, таких как напряжение, волнение, стресс и т. д., тоже растёт, что приводит к ухудшению деятельности. Интенсивностью и количеством мотивов можно регулировать уровень мотивации, помня, что для сложных задач нужно больше времени и поддержки, нежели сильной мотивации.

Но внешние мотивы без внутренних не обеспечивают эффекта деятельности. Внутренние мотивы вызывают удовольствие от самого процесса и его содержания, это — предвкушение удовольствия, а не гонка за результатом. Если вы не испытываете радости и удовлетворения от самого процесса деятельности, то вас ждёт много неприятных сюрпризов на пути реализации задуманного. Помимо того, что путь к цели будет тернист, напряжён, энергозатратен (а к слову сказать, энергии не будет уже на этапе целеобразования), но даже при условии, что вы всё же доберётесь до конца и одолеете все преграды, результат не принесёт ни должного удовлетворения, ни ощущения счастья. Что бы вы ни делали, при отсутствии внутренних мотивов любая деятельность приводит к хронической усталости, к потере интереса в жизни, к повышению стресса. И всё это — на фоне сниженной производительности, несмотря на потраченные силы. Внутренний мотив — это всегда ощущение радости и удовольствия в процессе выполнения дела от самого процесса, а не от будущих благ, за него сулимых. Радость в том, чтобы чувствовать свою эффективность, самодостаточность, ощущать себя источником изменений в окружающем мире. Когда человек, выполняя деятельность, самоутверждается или получает наслаждение от содержания или процесса работы, это сильная мотивация.

Михай Чиксентмихайи ввёл понятие потока, который представляет собой полную отдачу делу, радостное чувство активности, когда индивид полностью растворяется в предмете деятельности. Поисследуйте себя на предмет «поточности», уверена, что несколько из пунктов одновременно наверняка испытывал каждый:

+ полная включённость в дело;

+ концентрация внимания, мыслей и чувств на нём;

+ чёткое видение последовательности действий, осознание целей;

+ лёгкость в отношении возможных ошибок и неудач;

+ «растворение» в деятельности, словно всё остальное отошло на второй план.

Для переживания потока необходимо условие — сложность цели не должна сильно превышать возможности, чтобы у вас хватило ресурсов справиться с ней. Таким образом, зная критерии диагностики, вы самостоятельно сможете определить, какой мотив вами руководит и находитесь ли вы в «потоке».

Эти два понятия, внутреннее и внешнее, не существуют по отдельности, в жизни всегда наблюдается только микс, мотивы тут не исключение. Идеальная формула их сочетания такова: для наиболее эффективной деятельности нужны оба вида мотивации, но внутренней должно быть больше. Поэтому так важно делать что-то приятное, приносящее удовольствие, уметь находить радостные моменты в обычных, каждодневных делах, так сказать, «самоподкрепляться».

Чтобы получать удовольствие от процесса, нужно научиться наделять действия личным смыслом. И тогда вчерашнее скучное и безрадостное занятие начинает играть новыми, яркими красками. Представьте: вам необходимо что-то сделать, а делать это совсем не хочется. Но «плюшки» так хороши, что мы можем сами убедить себя в том, что работа (дело, задание, уроки) не так уж и плоха, что в ней есть пара интересных нюансов, на которых можно сакцентировать внимание, что осталась нерассмотренной одна область, которую вы давно хотели освоить, но все не было времени и т. д. Если удалось убедить себя в приятных бонусах, то появляется искренний интерес к делу, положительные эмоции (радость, удовольствие) возрастают, а это значит, что самоподкрепление работает. Сочетание позитивных эмоций с деятельностью усиливает мотивацию (интерес) к этой деятельности, а соответственно, продуктивность. И тогда мотивация — это побуждение к деятельности вследствие предвидения удовольствия, связанного с этой самой деятельностью. А как считают учёные, переход от внешних подкреплений к самоподкреплению является признаком развития личности.

Вообще, два способа мотивации человека очень похожи на два разных пути, которым следуют Восток и Запад. Западный путь — это сила, достижения, скорость и бесконечное ускорение, желание быть выше, сильнее, быстрее. Это вечные сравнения и соревнования, кровопролитные битвы за сомнительный результат. Восточный же путь издавна рассматривался и описывался как путь процесса, но не результата (это совсем не означает, что результаты не свершались). Наслаждение каждым шагом, каждым изменением, движением. Есть даже характерное выражение: «Делая каждый шаг на длинном пути, знай, ты уже пришёл».

1.4. Я виноват, что я не я!

Немного о стимулах

Когда я приду на небеса,

там не спросят меня:

«Почему ты не стал Моисеем?»

Вместо этого меня спросят:

«Почему ты не был Сашьей?

Почему ты не стал тем,

кем мог стать только ты?».

Хасидский раввин Сашья

Вообще-то сти́мул (лат. stimulus) — это палка погонщика слона или острый металлический наконечник на шесте, которым погоняют буйвола (быка), запряжённого в повозку, чтобы быстрее шёл. В психологическом смысле это сильный побудительный момент либо внутренний или внешний фактор, вызывающий реакцию, действие. Грань между мотивом, обусловленным чувством долга, и стимулом в виде чувства вины от невыполненного долга тонка. В какой момент одно может перетечь в другое, предугадать сложно. Но хотя само по себе чувство вины — это одно из сильных состояний, двигающих человека в никуда, попытка избежать этого чувства зачастую является неплохим стимулом. Я называю это движение «от», как если бы человек пытался отбежать, увернуться от палки — от неприятных переживаний, от наказания и/или искупления (сопровождающих чувство вины), от осознания себя плохим человеком, лентяем, обузой, неумехой, глупым, недостойным. А также нереализованным, не выполнившим своего предназначения, не понявшим своей миссии в мире, не раскрывшим своего потенциала и т. д. О последних осознаниях психологи много пишут, связывая их с проявлением базисной сущности и осознанием вины посредством «саморефлексии».

А. Маслоу: «Когда базисная (прирожденная) сущность личности отрицается или подавляется, человек заболевает, иногда явно, иногда скрыто… Эта внутренняя сущность хрупка и чувствительна, она легко уступает стереотипу и культурному давлению… Даже будучи отрицаема, она втайне продолжает жить, непрестанно требуя актуализации… Каждое отступничество от собственной сущности, каждое преступление против своей природы фиксируется в нашем бессознательном и заставляет нас презирать себя».

С. Кьеркегор: «От человека ожидается, чтобы он сделал из себя то, чем он может стать, чтобы воплотить свою судьбу» (о форме отчаяния, связанного с нежеланием быть собой).

О. Ранк: «Предохраняя себя от слишком интенсивного или слишком быстрого проживания, мы чувствуем себя виновными из-за неиспользованной жизни, непрожитой жизни в нас».

У И. Ялома, среди прочего, описана психотерапевтическая история женщины, которая не могла бросить курить. Здоровье её из-за этого сильно ухудшилось, а отношения с мужем безвозвратно испортились. Несмотря на то что муж, трепетно относящийся к идеям здоровья, поставил ей ультиматум — «или я, или курение», она не рассталась с этой привычкой. Женщина предпочла расстаться с мужем, хотя очень им дорожила. Но состояние здоровья всё ухудшалось и испортилось так сильно, что речь зашла об ампутации ног. Лишь в психотерапии она обнаружила жёсткое убеждение: «Если я сейчас позволю себе бросить курить, то мне придётся признать ту вероятность, что, сделав это раньше, я смогла бы сохранить семью и здоровье». Для неё это было настолько разрушительным переживанием, что она предпочла убеждение: «Я не могу этого изменить».

Из данного примера отчётливо виден страх человека перед признанием своих упущенных возможностей, нереализованных способностей. И её поведение можно понять, ведь когда речь идёт о чём-то очень значимом и давно желанном, но несделанном, от осознания своей ответственности за нынешнее плачевное состояние становится невыносимо больно. И тогда неудивительно, что человек предпочитает остаться со своим страданием, искренне считая его непоправимым: «Ведь я ничего не смог бы сделать с этим ни тогда, ни сейчас. Это невозможно в принципе», «Уже поздно что-то менять» и проч. Но чем дольше человек живёт, тем горше, а потому труднее признать своё заблуждение и пойти в желанном направлении. А ведь в каждом человеке зашита «формула гармонии», его прирождённые способности и возможности, его «Полный Потенциал» (если говорить терминами холодинамики — целостно-ориентированной психотерапевтической методики). Более того, человек способен получить доступ к знаниям о своём потенциале.

Так стоит ли есть себя поедом за невоплощение своей судьбы, за отвержение самого себя, за отрицание своих истинных чувств, желаний и мыслей, за несвершённое и проигнорированное? Я считаю, что ответ однозначный: «НЕТ!» А напротив, очень важно понимать, что в каждый момент нашей жизни мы разные, то есть я сегодняшний не равно я вчерашний. То, что я представлял собой вчера, вчера и умерло, чтобы сегодня во мне родилось новое и неповторимое. Поэтому предъявлять требования к себе вчерашнему можно только исходя из сопутствующих тому времени обстоятельств, условий и своих возможностей. Все действия, совершённые тогда, были адекватны моменту и, не побоюсь этого слова, идеальны. Мы делаем всё, на что способны, а потом, развиваясь, научаемся делать больше. Это закономерность. И, оценивая прошлый опыт, необходимо видеть свои ошибки не для того, чтобы залипать на них, заламывая руки о тщетности усилий и упущенных благах, а для того, чтобы взглянуть в будущее, понимая, как не следует поступать, дабы не преградить себе путь к себе настоящему. Именно тогда то, что можно назвать осознанием себя таким, как есть (несовершенным), или виной перед самим собой несостоявшимся, может стать мощным стимулом для движения вперёд. Как иллюстрацию помещу здесь стихотворение из моего сборника «Психотерапевтические стихи».

По пути от себя до себя…

О чём же петь мне, как не о рассветах и закатах?

О чём страдать мне на исходе дня?

Как думать, что смогу лишь сесть в кровати

И плакать о несовершенстве Бытия…

Как быть суровым ранним утром,

Когда, продрав глаза, увидев пыль вокруг,

Вдруг осознаю, что ничто не круто

И не способно мне ни дать ни взять.

Одно лишь мненье станет сном неловким

И осознанье, что на склоне лет

Я червь безмозглый, смотрящий на окна,

Что Бог я был, но не нашёл ответ

На стройность Бытия и умиротворенье,

Склонившись над столом, когда писал

Последнее своё стихотворенье,

Я знал, что я тогда от жизни ждал.

Я знал, я верил, звал и, сотрясая

Тот воздух, что не я один дышал,

Не понимая, что за дверью рая

Всё не мечта, не дрёмы, а реал…

Реал, что не желаю видеть

И знать из самых испокон.

Не догадался, что мир мог меня обидеть

Из-за моих невымытых окон.

Что все обиды света в воображенье

Не стоят ровным счётом ничего.

А стоит лишь увидеть отраженье,

Помыв своё забытое окно.

И мир осветит радостным приветствием

И крикнет что-то то, чего не ждал,

Не помнил уж давно. С остервененьем

Лишь воздух и страницы здесь марал,

Клеймя весь свет, и вспомнить не пытался,

Что там, за собственным забором лет,

И любящий, и искренний остался,

Но молодости потерял секрет.

Что душу загубить свою пытался,

Упростив мир до зла и зла,

Но огонёк любви во мне остался,

Что, замерцав, вот-вот сведёт с ума.

Но мне не жаль ума тоски и пепла.

Пусть лучше день последний на земле

Я проведу в безумье и веселье,

Но полный до краёв любви во мне.

Любви к живому и былому тоже.

Ведь я увидел главное сейчас.

Познал: добро и зло — одно и то же,

Когда любовь соединяет нас.

Что, связывая неразрывно всё на свете,

Она сердцам даёт свободу жить,

Но ты, коли не тешат тебя лю́бви эти,

Ты можешь и любовь в себе убить.

Но плата тяжела за выбор этот.

Убив любовь, ты, мёртвый, сам живёшь,

Но не осознаёшь. Одна лишь встреча с светом

Способна растопить такую ложь.

И снова ты на перепутье. Выбор…

Что ты сейчас сумеешь разглядеть?

Не смог я сразу… Жаль… Похож сейчас на рыбу,

Лежащую на берегу, чтоб умереть.

Надежда лучика, увиденного мною,

Даёт навечный сильный мне урок:

Себя ты можешь обмануть и мглою,

Но есть всему на этом свете срок.

И он когда-то постучится в двери,

И та откроется сама собой…

И ты мгновенно вспомнишь и, поверив,

На миг замрёшь и встретишься с… собой…

Итак, мотив или стимул? Палка или морковка? Что выбираете вы, а что выбирает вас? Всегда ли просто определить, что вами движет? Непростая она, наша русская душа! Представьте себе, к вам подходят с чемоданом и говорят: «Здесь миллион денег. Вот тебе миллион, поработай для меня». Продиагностируйте себя: что вы подумаете первое?

Будут ли у вас вопросы?

Какие вопросы вы начнёте задавать?

Сколько их будет?

Будут ли сомнения, ожидание подвоха?

Появится ли желание «слиться» на всякий случай (деньги-то какие!)?

Попро́сите время подумать?

Или согласитесь не думая, немедленно, все подробности потом?

Нашли свой вариант? Можете добавить свой ответ и/или прислать мне на почту (потом опубликую возможные варианты).

А теперь представьте, что к вам приходят без чемодана и приставляют пистолет к виску с тем же предложением поработать. Каков будет единственный вопрос? Правильно — «Когда начинать?».

Стимул зачастую срабатывает быстрее и безотказнее, а мотивы мы мусолим до умопомрачения в надежде, что или падишах умрет, или осёл заговорит (из притчи о говорящем осле). Все мы родом из детства, и как часто, бывало, на просьбу или требование родителя мы соглашались, а потом всеми правдами и неправдами старались увильнуть от выполнения обещания? И, только получив нагоняй (а то и несколько), отведав родительских санкций, мы всё же плелись доделывать недоделанное, отмывать грязное, доучивать обещанное. Да, неудержимая тяга к стимулам — это словно детские неотжившие модели поведения, механизмы взаимодействия с большим, всезнающим миром.

Уподобляемся ли мы ослику, бегущему за привязанной перед носом морковкой? Или ждём «волшебного пенделя», заставляющего нас стремительно преодолевать все препятствия, лень и страхи? Разница не только в терминах «от» и «к». Иногда в зависимости от наших предпочтений в этой области может меняться и направление. Это хорошо описывает фраза: «Если не решаете вы, то решают за вас».

В связи с этим не стоит забывать об ответственности за свою жизнь, которую мы несём, как это ни смешно, перед самими собой. И ещё смешнее — даже если решают за нас, то ответственность за это тоже ложится на нас. А потому выбираем: взрослеть и развиваться или застрять и прекратить развитие?