КардиоДрама оптимистки. Нина Лето (Романова)

Глава 1. Казнить нельзя помиловать

Чтобы написать хорошую книгу, 

нужно только взять перо, 

обмакнуть его в чернила 

и выложить свою душу на бумагу. 

К. Берне

— Сиротин, нужно что-то выложить, а то замки лопнут, — Нина безуспешно пыталась застегнуть молнию на раздутом чемодане.

— Только не говори, что ты имеешь в виду мой гидрокостюм!

— Нет, но он реально занимает кучу места! — продолжила возмущаться жена. 

— А как насчёт твоих туфель? — парировал Сергей. — Скажи, зачем тебе четыре пары? 

Нина вытаращила глаза:

— То есть ты предлагаешь мне неделю ходить в одних босоножках? 

— Зачем они тебе вообще нужны? Сланцы для пляжа, кроссовки для пирамид…

— Позвольте! А ресторан? — спорщица вскочила, молния начала разъезжаться, и казалось, что брошенный чемодан издевательски ухмыляется. — Или ты предлагаешь мне в ресторан заявиться в сланцах?

— Конечно, — на полном серьёзе ответил «шутник». — Ты думаешь, в южных странах люди носят что-то другое? 

Лето закатила глаза и тяжело вздохнула.

— Я пойду в ресторан в сланцах, только если ты — в гидрокостюме. 

— Легко! — воскликнул Сиротин и, откинув крышку багажа, выудил на свет пару туфель. — Эти оставляем? 

Нина подскочила к мужу и, вырвав у него из рук любимую обувь, проворчала:

— В самолёт возьму, в отдельной сумке. 

— Это помимо того баула с книгами? — усмехнулся он. — Предупреждаю: времени читать не будет.

— Я буду читать, пока ты ныряешь, — парировала она.

— Нет, погоди, — не согласился Сергей, — ты ведь тоже хотела попробовать! А кто будет от меня русалок отгонять? 

— Да ладно, пусть пощекочут тебя своими хвостиками, — ответила женщина и начала щипать супруга за бока. 

Он отскочил, смеясь, потом нагнулся и вытащил из-под дивана рюкзак.

— Так и быть, мой костюм и твою обувь сложим отдельно — будет ещё одна ручная кладь.

— С моими босоножками эта кладь превратится в клад. — Туфли с тонкими каблуками были аккуратно завёрнуты в костюм для дайвинга. — Головой отвечаешь! 

Сиротин с лёгкостью справился с похудевшим чемоданом и, улыбнувшись, обратился к жене: 

— Люблю тебя, Лето моё красное, за твою покладистость.

Начинался первый день отпуска, и настроение соответствовало, хотя Сергей обещал появиться в больнице, где сегодня оперировали родственника институтского друга.

— Этот старый прохиндей Антонов, — ворчала Нина, — вечно нуждается в тебе в самый неподходящий момент.

— Времени уйма! — оправдывал приятеля муж. — Да и Юрка не стал бы беспокоить из-за пустяков. 

Случай и в самом деле оказался неотложным, а потому недовольство старым другом было притворным. У дальнего родственника Антонова подозревали саркому. Молодой мужчина, никогда ни на что не жаловавшийся, пару месяцев назад получил спортивную травму и с тех пор начал ощущать боль в районе пупка. Стремясь найти источник проблемы, он старательно прощупывал живот и в конце концов обнаружил какую-то «шишку». Первая консультация, как обычно, была получена от приятеля по телефону. Тот заверил, что это, скорее всего, обычный жировик. Однако «шишка» продолжала увеличиваться в размерах, и страдалец вспомнил о дальнем родственнике-враче. Антонов организовал обследование, на котором узисты вместо предполагаемой грыжи выявили опухоль, после чего мужчину взяли на консультацию хирурги. Было решено сразу сделать несложную операцию, и Сергей согласился посмотреть удалённое образование, чтоб уж наверняка. 

— Нам не придётся ждать тебя из отпуска, сможем сразу начать лечение, — объяснял Юрий другу-коллеге. 

Конечно, материал мог изучить и штатный патологоанатом больницы, но Антонов не доверял никому, кроме бывшего сокурсника, которого не без причины считал превосходным специалистом. 

Нина выстроила в коридоре весь багаж в ряд.

— Давай недолго! Такси заказано на шесть, — напомнила она.

— Я туда и обратно! — заверил жену Сиротин, закрывая за собой дверь.

В ординаторской хирургического отделения сидел Антонов. Увидев друга, он поднялся к нему навстречу и протянул для пожатия руку. 

— Материал уже забрали, но патолог, молодой парень, похоже, в чём-то не уверен.

— Ты, главное, не переживай, — успокоил его Сергей, — разберёмся.

— Хирурги сказали, что опухоль на разрезе выглядит как мясо рыбы, тебе это о чём-то говорит?

— Типичный признак для саркомы, — кивнул патологоанатом и, набросив на плечи халат, вышел из ординаторской. 

Юра упал на диван и от волнения в сотый раз принялся рассказывать присутствовавшим коллегам историю болезни родственника: 

— Представляете? Тридцать пять! Никогда ничего — и тут саркома! Теперь химия, радиация, чёрт знает что!

— Не суетись, — успокаивали доктора́, — подождём, что патологи скажут.

— Что бы они ни сказали, от этого диагноза добра не жди. 

У медиков существует правило: не лечи своих. Все мы рано или поздно становимся пациентами, но врачам сложно сохранять объективное мышление по отношению к близким, а потому лучше подключить специалистов, которые пользуются заслуженным доверием.

Антонов пытался занять себя перелистыванием журналов, неоднократно прочитанных от корки до корки, с заложенными рецептурными бланками, загнутыми страницами, подчёркнутыми абзацами. Волнение нарастало, и он с нетерпением поглядывал на часы.

Наконец, дверь в ординаторскую распахнулась и появившийся в проёме Сиротин объявил:

— Товарищ родственник, идите за коньяком! Вернётесь — получите диагноз. Я назад в операционную.

— Что там? — переспросил Юра, но дверь уже снова захлопнулась.

— За коньяком! — оживлённо напомнили коллеги, предчувствуя хорошие новости. 

— Ребята, где магазин? — засуетился гериатр, но доктора́, смеясь, указали ему на сейф в углу. 

За тяжёлой дверкой стояли в ряд бутылки с дорогим напитком.

— Мужики! С меня причитается! — заверил Антонов, протягивая руку и хватая первую попавшуюся. 

Рабочий день завершался, а потому все присутствующие присоединились, чтоб отметить хорошую новость.

Дверь в ординаторскую снова распахнулась. Сиротин с довольной улыбкой на лице зашёл в кабинет и сел в кресло, поближе к накрытому столу.

— Ну? — нетерпеливо спросил Антонов.

— В рубашке парень твой родился, — рассмеялся друг. — Гранулёма у него — обычная доброкачественная гранулёма инородного тела. 

— Не понял… — Юра сел на стоящий напротив стул.

Присутствующие в ординаторской коллеги обратили всё внимание на Сергея.

— Вы наливайте, — напомнил тот и протянул свой одноразовый пластиковый стакан.

Доктора́ чокнулись, провозгласили традиционный тост за здоровье и выпили.

— Я сначала тоже не понял, — продолжил рассказ патологоанатом, закусывая шоколадной конфетой, — приготовился к саркоме, а на стёклах ничего похожего: однозначно хроническое воспаление вокруг инородного тела.

— Какого инородного тела? — удивился приятель.

— Похоже, у паренька была в детстве пупочная грыжа, которую ушили, по тем временам, шёлком. Потом швы сняли, а один остался. Он и зарос тканью, организовав вокруг себя гранулёму. 

— Столько лет сидела! — изумились коллеги, подливая друг другу коньяка.

— Сидела, молчала, а при травме воспалилась и решила немного подрасти, — утвердительно кивнул Сиротин. — Ну, за диагноз!

Снова выпили. В ординаторской стало шумно и радостно, так, как может быть лишь среди докторов, только что отменивших смертный приговор одному из счастливчиков. 

— Ну, Серёга, спасибо тебе! Вот подарок так подарок! — воскликнул Антонов.

Сиротин кивнул:

— Я и сам не ожидал. Куда приятнее приносить хорошие новости. 

В кармане у него зазвенел телефон. 

— Что, всё так плохо? — осторожно спросила Нина в трубку.

— Наоборот, всё отлично! — голос Сергея звучал радостно. 

Прислушавшись к гулу на заднем плане, жена уточнила:

— Вы что там, пьёте?

— Нинуля, ты понимаешь, это не саркома! — закричал Юра, придвигаясь поближе к другу.

— Ты в курсе, что нам скоро нужно быть в аэропорту? — поинтересовалась Лето, стараясь сохранять спокойствие.

— Я как раз собирался тебе звонить, — кивнул Сергей, словно жена могла его видеть. — Ты выезжай, а меня Антоха подбросит.

— Прямо к регистрационной стойке! — подтвердил Юра. — Нинуль, мы тебе шикарную историю привезём! 

Мужчины продолжали хором кричать в трубку, но Нина уже отключилась. 

Взглянув на ряд сумок в коридоре, она вздохнула и начала выносить их к лифту, приговаривая:

— Вышла замуж за алкоголика и трудоголика — пиши жалобу на себя.