Корзина
0 ₽
пуста
ПРОЛОГ
Однажды в одном амурском селе Ивановка на озере, где росли редкие цветы лотосы, произошла удивительная история. И главным участником этой истории стал мальчик Семён. Он очень любил приходить на озёра — квадрашки, так ласково их называли жители села за квадратную форму. На одном из озёр каждое лето совсем ненадолго расцветали прекрасные кувшинки. Со всей области гости специально приезжали в Ивановку, чтобы полюбоваться этой красотой!
Но в один из дней случилась беда! Семён стал свидетелем приближения бури. Налетел сильный ветер, птицы переполошились, затрезвонили на все голоса, тут же попрятались и стихли. Тяжёлые тучи из мрачно синих быстро превращались в угрожающе чёрные. Послышался нарастающий гул! Мальчишка еле успел добежать от озера до своего дома, спасаясь от неожиданного ненастья!
Когда ураган промчался, Семён поспешил к озеру. То, что он увидел, повергло его в шок: нежные распустившиеся кувшинки и листья превратились в рваные лоскуты. Сильный ливень и град изрешетили нежные растения. Только один нераспустившийся цветок одиноко возвышался над погибшими цветами. Мальчик с грустью смотрел на бутон. Вдруг его внимание привлекла яркая искра! Она неожиданно вспыхнула над цветком. Сёма понял, что там происходит что-то непонятное и удивительное!
Он склонился над бутоном… Что это? Маленький человечек, ростом около двух сантиметров, смотрел на него. На спине у малыша, как у маленькой феи, трепыхались нежные фиолетовые крылышки. Незнакомец взмахнул ими и тут же скрылся в бутоне лотоса. Сёма от неожиданности сел на траву и с удивлением продолжал наблюдать за цветком, боясь до него дотронуться.
Человечек появился вновь, и Семён увидел, как он выхватил меч из ножен и что-то прокричал.
— Странно! Вообще-то насекомые жужжат, а не говорят…
— Ты что, меня видишь… и слышишь? — удивился незнакомец.
— Не знаю… — ещё больше удивился Сёма. — Ты кто?
— Лакру́ст, я — сиэ́ль!
Сиэ́ль поклонился мальчику, взлетел и приземлился на его колено.
— Нет времени объясняться. Сейчас мне нужна помощь, и этот лотос нельзя трогать!
— Я только хотел немножечко посмотреть, — оправдываясь, сказал Сёма.
Сёма даже представить себе не мог, что параллельно с миром людей существует волшебный мир, и называется он Ко́рфлос.
Природа Ко́рфлоса очень похожа на нашу, а местные жители внешне напоминают обычных людей. Жителями Ко́рфлоса являются сиэ́ли. Сиэ́ли — хранители цветов. Они обладают волшебным даром — умеют открывать пространственные порталы и путешествовать в мире людей. В этом мире у сиэ́лей вырастают крылья, и они становятся так малы, что их можно перепутать с бабочкой или феей.
С миром людей у корфлосиа́нцев существует прочная связь: когда рождается крошечный сиэ́ль, в мире людей распускается его цветок.
Ко́рфлос существует только потому, что в нашем мире цветут розы, лилии, ромашки, незабудки, хризантемы, одуванчики, лотосы… И если исчезнут все цветы — погибнут корфлосиа́нцы.
Маленькие дети-сиэ́ли рождаются всегда голубоглазыми и светловолосыми. В возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет они зацветают: на их теле, словно печать, проступает пигментное пятно, напоминающее рисунок цветка хранителя.
В это время просыпаются и магические способности, у каждого подростка свои. Некоторые сиэ́ли переносят период цветения спокойно и безболезненно, другие же испытывают сильные мышечные боли. Единственное лекарство, которое может помочь корфлосиа́нцу, — это нектар его цветка из мира людей. Добыть этот волшебный эликсир хранители могут только там.
Свой мир корфлосиа́нцы называют «радужным». Годовой цикл сияет всеми цветами, один период плавно сменяется другим. Самым длительным является зелёный. Именно в этот период сезонного обновления, весной, листья растений начинают окрашиваться в зелёный цвет, после листопада. На месте упавшего листа сразу развивается почка, она набухает и выбрасывает маленькие листики по соседству с теми, которые готовятся к отмиранию. Наступает сезон активного цветения, он длится в течение всей весны и лета. В это время, начиная с середины мая, природа Ко́рфлоса похожа на земную. В ней происходят те же сезонные явления до самой глубокой осени. С наступлением осени растения меняют цвет своих листьев постепенно — с жёлтого до оранжевого и даже красного. В этот сезон корфлосиа́нцы собирают урожай. Красный цвет меняется на фиолетовый. Наступает зима. Это период покоя и цветения без опыления. Зимой фиолетовые листья деревьев и травы становятся голубыми. Затем наступает листопад. Приходит весна.
Температура в радужном мире никогда не опускается ниже двадцати градусов по Цельсию. Поэтому природа его вечно благоухает, не знает снега и холода.
Глава 1. Двойняшки Лилие́ны
В Ко́рфлосе наступила пора летних каникул. Конец июня. Растительность приобрела оттенки сочного зелёного цвета. Мари́са очень любила это время года не только за необычное сочетание летних красок, но и за довольно частое явление — радугу. Любой корфлосиа́нец знает, что она появляется из-за преломления солнечных лучей на границе соприкосновения двух параллельных миров. А Мари́су притягивал мир другой стороны. Она часто наблюдала за радугой, сидя в своём любимом кресле на террасе. Пыталась увидеть сквозь его радужную границу загадочный мир людей, жаждала каких-то необычных приключений, пыталась понять волшебную связь двух миров, грезила им. Часто девушка представляла, как мчится на своём верном коне И́ссу в сторону океана Забвения к радуге. Но это оставалось только в мечтах. За свои тринадцать лет жизни Мари́са ещё нигде не была. И не удалялась от поселения дальше его окрестностей.
Довольно большое поселение Эль, где жила семья девушки, было всего лишь маленькой крупицей среди огромного количества поселений радужного мира. Оно раскинулось в одной из живописных лесистых местностей восточного предгорья Ого́жа. К югу от него протекает река Доа́ра, в которой любят плескаться местные ребятишки. Но взрослые не всегда туда отпускают своих сиэля́т, опасаясь за их жизни. Мало ли кого может принести с юга, из-за горного хребта Эхо́т!
Когда-то, давным-давно, территории от этого горного хребта до реки Доа́ры были разорены раффлезинами. Раффлезин — это тоже сиэ́ль, только разбойник. Такое название сиэ́ль получил от своего цветка — раффлезии, хранителем которого является. Из-за разбойников за правым берегом реки распростёрлись глухие леса и сопки с заброшенными дорогами и поселениями.
Но не река Доа́ра привлекала к себе юных сиэ́лей. И тем более не разорённые территории.
Мари́са вздрогнула, когда брат хлопнул калиткой.
— Скорее, скорее! Я видел на поляне свечение, надо успеть, — взволнованно прокричал Ма́тиус сестре, резко развернулся и вновь побежал в ту сторону, откуда только что примчался.
— Стой, Ма́тиус! Ма́тиус! — прокричала она с террасы. — Стой, нам же туда нельзя. Изиха́р запрещает туда ходить. А-а-а! Глупый мальчишка! — вскрикнула Мари́са и топнула ногой.
В то же мгновенье она понеслась следом за Ма́тиусом, сгорая от любопытства. Выбежала на улицу и помчалась по тропинке в сторону леса.
«Хоть бы успеть, хоть бы успеть…» — думала девочка и бежала так быстро, как только могла. На бегу резво перепрыгивала через упавшие сухие стволы деревьев. Пробегая мимо кустов, руками раздвигала ветки, чтобы они не хлестали по лицу. Подбегая к секретному месту у большого серого камня, Мари́са споткнулась о выступающий из земли корень большой старой берёзы и начала падать, выставив руки вперёд и зажмурившись от неожиданности. С треском упала и выкатилась из-за куста под ноги Ма́тиусу.
Ма́тиус сидел, пригнувшись, у камня и наблюдал за происходящим на поляне. Услышав шум, резко повернул голову и увидел распластавшуюся перед ним сестру. Невольно хохотнул и зажал рот рукой, чтобы не рассмеяться во всё горло. Плечи его ещё продолжали содрогаться от приступа смеха, когда Мари́са открыла глаза и взглянула на брата.
— Что ржёшь как конь? — буркнула она, приподнялась, села и стала осматривать свои ладошки, коленки и платье, наклонив голову, чтобы скрыть слёзы, выступившие на глазах.
— Что такое? Мари́са, ты сильно ударилась? — вдруг перестал смеяться Ма́тиус, заметив слёзы. — Что у тебя болит? Дай посмотрю…
— Не тронь, отстань! — отдёрнула руки Мари́са, когда Ма́тиус коснулся их своей рукой.
— Мари́са…
— Всё в порядке, ничего не болит! — резко сказала девочка.
— Тогда почему ты плачешь?
— Я не плачу! — отчеканила Мари́са. — В глаза пыль попала, когда падала, вот и всё! Отстань! Давай смотреть, а то всё пропустим.
Как только они выглянули из-за камня, яркая вспышка озарила всю поляну, разлетевшись в стороны розовыми всполохами. Казалось, эти всполохи окутали всё вокруг, коснулись деревьев и так же неожиданно исчезли, будто их всосал мощный воздухосос в руках Изиха́ра. Старец стоял в центре поляны перед двумя большими валунами, вытянув руки вперёд, его пальцы были напряжены так, словно удерживали огромный невидимый шар, излучающий эти языки света. Мгновенье — и всё исчезло. Изиха́р отстранился от места, где только что закрылся портал между двумя параллельными мирами.
— Что? Опять? Я так и думала! Ты снова меня обманул!
— И ничего не обманул! Я сам не знал!
— Да конечно, не знал! Ты что, настолько глуп, что не можешь отличить обычную вспышку портала от явления духа Мифины?
— А сама-то что, отличаешь, что ли?
— Да, отличаю!
— Ой-ой-ой, смотрите, какая взро-о-ослая!
— Да уж постарше тебя-то!
— Постарше? Одна минута — это что, старше? Ты — малявка!
— От малявки слышу! — Мари́са состроила рожицу брату и показала язык.
— Я вот тебе сейчас покажу малявку! — наигранно грозно прикрикнул Ма́тиус и помчался за Мари́сой вдогонку.
Они звонко смеялись и бежали лесной тропой, с лёгкостью перепрыгивая преграды на своём пути.
— Не догонишь, не догонишь! — поддразнивала брата девочка и громко вскрикивала, когда он едва не хватал её за платье.
Начинало темнеть, когда Мари́са и Ма́тиус не спеша вышли из леса, весело разговаривая. Они не сразу заметили наблюдавшего за ними Лакру́ста. Он стоял, прислонившись боком к большой белой берёзе. Его волосы, спускающиеся густыми локонами до плеч, светились фиолетовым огнём в свете заходящего солнца и бросали оттенки красок на мускулистые руки, скрещённые на груди.
Лакру́ст был довольно привлекательным молодым сиэ́лем шестнадцати лет. Для своего возраста он уже имел хорошую атлетическую фигуру, крепкие руки. На левом плече, начиная от нижнего края лопатки вплоть до шеи, проступал рисунок в виде узорчатого сплетения сине-фиолетовых языков. Это была природная печать сиэ́ля — соцветие ириса. Лакру́ст, как и все взрослые мужчины, носил небольшую лёгкую накидку — плащ, состоящую из двух лоскутов материи. Они не сшивались посередине, чтобы в нужный момент дать свободный выход для растущих крыльев. Лакру́ст отстранился от берёзы и пошёл в направлении двойняшек, как только они его заметили.
— Так-так, кого я вижу? Наша юная Мари́са! Что же ты натворила? Ма́тиус, тебе нужно внимательнее приглядывать за сестрой.
— Что случилось, Лакру́ст? Ничего она не творила, — настороженно сказал Ма́тиус и выступил вперёд, прикрывая свою сестру.
— Ну-ну, остынь! Это я так, на всякий случай, — хихикнул Лакру́ст и хитро посмотрел на девочку. — Ой, Мари́са, ты уже зацвела?
— Где? Когда? О! — Мари́са начала в панике осматривать свои руки, ноги, волосы, щупать руками лицо, шею…
Громкий смех Лакру́ста вернул её к действительности. Она поняла — это была снова злая шутка. «Да как он мог! Да кто он такой! Выскочка, подумаешь, красавец нашёлся! Я тебе покажу… я тебе задам!» — в мыслях кипела Мари́са, сжимая кулаки. Ей так хотелось броситься на него, расцарапать его наглую улыбающуюся физиономию.
— Да я… да ты… А! — крикнула она в сердцах, развернулась и побежала по тропе, идущей к поселению.
— Прости, не разглядел, что ты просто замарашка, Мари-иса-а! — смеясь, прокричал ей вслед юноша.
— Зачем ты так, Лакру́ст? Всё время к ней цепляешься. Вот если б я тебя не знал, надавал бы тебе тумаков, — возмутился Ма́тиус.
— Ладно, без обид. Где она так вымазалась? Ей бы нитками шёлковыми вышивать на платочках, а она носится, как мальчишка…
Разговаривая, Лакру́ст и Ма́тиус направились к поселению. Солнце уже село, когда они подошли к дому Лилие́нов.
— Пока, друг, — сказал Лакру́ст, удаляясь прочь в темноту ночной улицы.
— Пока! — ответил Ма́тиус Лилиен, быстро скользнул в калитку и тихо вошёл в дом.
Дом Лилие́нов стоял на окраине поселения Эль и мало чем отличался от обычного жилища корфлосиа́нца. Представлял собой двухэтажное строение с башенками и флюгером на центральном шпиле. Первый этаж дома занимает огромная гостиная, кухня-столовая и несколько хозяйственных подсобных помещений. Второй этаж — комната отдыха, спальни и ванная комната. Почти каждый дом имеет террасы на первом и втором этажах с резными стойками, балясинами и разными декоративными отделками. Каждую террасу обязательно оплетают различные виды цветущих растений. Впрочем, как и весь двор любого корфлосиа́нца — это цветущий и благоухающий сад. В доме Лилие́нов было две террасы, одна над другой. Самая живописная — на втором этаже. Мари́са очень любила это уютное местечко. Она сама подбирала цветы для её озеленения, а тёплыми ночами любила наблюдать за звёздами.
И сейчас, когда в гостиную вошёл Ма́тиус, Мари́са уже была на террасе и сидела в своём любимом кресле-качалке, обхватив колени руками. Уткнувшись подбородком в правое плечо, она в задумчивости созерцала ночь. Луна отливала в прядях её длинных светлых волос серебром. Скоро ей исполнится четырнадцать лет, но она ещё не зацвела, как многие девушки в её возрасте. Все подруги, кто в двенадцать лет, кто в тринадцать, уже отцвели, и у многих открылся дар волшебства. Но Мари́са… до сих пор получала насмешки Лакру́ста. «Почему, ну почему всё так несправедливо? Вот и братишка начинает цвести, я вижу, как его волосы начинают менять цвет, все видят! И Лакру́ст… Гад, какой гад! Хам! Чтоб ему… ненавижу тебя!» Мари́са смахнула рукой покатившуюся по щеке слезинку. Прислушалась. Пришёл брат.
— Вы почему всё время опаздываете к ужину? Сначала твоя сестра прилетела, как ураган, вся в пыли, пронеслась мимо и наверх! Ты тоже мимо пролетишь? Ну-ка, быстро давайте за стол! Ужин стынет. Вы же знаете, что я не могу кушать одна, без вас.
— Мам, не волнуйся. Я сейчас, только умоюсь…
— Давай, давай. И сестру зови к столу.
— Хорошо, мам. Я быстро… — крикнул Ма́тиус, прыгая по ступенькам вверх, на второй этаж.
Через пять минут двойняшки спустились в столовую. Мать и двое её детей благополучно отужинали, а потом ещё долго беседовали у камина в гостиной. Спустя какое-то время в доме воцарилась тишина и спокойствие ночи.
Поселение Эль медленно погрузилось в сонное царство.
